Эта статья подготовлена для сборника "Стоп-коррупция", ориентированного на журналистов, выпущенного Альянсом независимых региональных издателей ( http://anri.org.ru/ ).

Тяжелый пациент спрашивает врача: « Доктор, жить буду?». «А смысл?» - отвечает тот с философским раздумьем. Этот анекдот как нельзя лучше иллюстрирует сегодняшние рассуждения интеллигенции о том, нужно ли бороться с коррупцией.

Жизнь – не анекдот, как правило, врачи понимают, что они должны сделать все возможное для спасения жизни , не задумываясь о высоких материях. Казалось бы, такая же вечная ( много веков назад обозначенная) истина - признание разрушительной силы коррупции. Немало судеб, общин и государств уничтожено этой болезнью, но почему-то споры об отношении к коррупции не утихают до сих пор (по крайне мере, в российском обществе). Отчего нас не поражает сама постановка вопроса «а нужно ли бороться с коррупцией»? По какой причине люди, принципиально не дающие взяток, воспринимаются как белые вороны? Почему на форумах в интернете очень популярна тема «как дать взятку?», а в книжных магазинах продаются учебные пособия на эту тему? И все это - в сочетании с активным одобрением антикоррупционных действий широкими народными массами. Настало время задуматься о том, как изжить эту двойственность в общественном сознании , побороть «коррупционную толерантность». Настало время сделать выбор.

Рифы скептицизма, или Кто верит, тот добьется.

Антикоррупционная кампания, инициированная Президентом РФ, разворачивается вопреки кризису и погоде. Создается антикоррупционное законодательство, растет количество выявленных коррупционных правонарушений, совершенствуются механизмы управления в общественном секторе. Об активности кампании свидетельствуют статистика правоохранительных органов и информационные сюжеты в средствах массовой информации. Среди множества публикаций – не только информация о проведенных прокурорских проверках и количестве опротестованных нормативных актов , но и немало сюжетов о задержанных при получении взяток коррупционерах (иногда высокопоставленных) и репортажей из зала суда. Заметно усилился поток информации о системных шагах властей всех уровней по предупреждению и профилактике коррупции, в том числе много информации из муниципалитетов. В меньшем количестве, но все-таки имеются сюжеты об общественных антикоррупционных инициативах [1]. Суммарная средняя плотность антикоррупционных новостей в региональных и местных изданиях в разные месяцы составляет от 2,6 до 5,6 уникальных сюжетов в день Данная цифра в большей степени характеризует объем антикоррупционной работы, чем уровень тематической информационной нагрузки на граждан, поскольку не учитывает ни тираж изданий, ни количество повторов конкретного сюжета в разных СМИ. Однако именно эта цифра позволяет оценить глубину информационного воздействия, привязку конкретных новостей к местным реалиям. Можно утверждать, что жители большинства регионов России систематически и довольно часто получают информацию о конкретных шагах властей и правоохранительных органов по обузданию коррупции.

Но все эти информационные волны разбиваются о скептицизм российских граждан. «Цифры – цифрами, а есть ли результаты в борьбе с коррупцией?» - говорят они. Чем больше ловят взяточников, тем их больше становится. Не бесполезное ли это занятие? Нужно ли тратить силы, время и общественные ресурсы на борьбу с ветряными мельницами? И не имитация ли это борьбы, не прикрытие ли для крупной московской коррупции - ведь большие дела замалчиваются, крупные фигуры зачастую выходят сухими из воды? И не используется ли лозунг борьбы с коррупцией для сведения счетов с неугодными и захвата чужого бизнеса? Эти вопросы задают и рядовые обыватели, и активисты- общественники, и журналисты.

Кроме сомнений, есть также глухое противодействие тех, кому невыгодны изменения. На удивление активную роль здесь играет интеллигенция: некоторые преподаватели, представители науки (социологи и политологи чаще всего), те же журналисты на общем фоне сомнений озвучивают уже более радикальную мысль: борьба с коррупцией не просто бесполезна, она вредна. И подводят под эту мысль теоретические построения, подпитывающие общий скептицизм.

Про идеологов коррупции – разговор особый, а вот скептиков понять можно. Для сомнений есть почва: многие действия властей являются формальными или выглядят таковыми (это – «заслуга» журналистов, не умеющих писать интересно и доступно или не владеющих темой), большая часть антикоррупционных мероприятий инициируются «сверху», не опираются на общественную активность, многие шаги кажутся разовыми, не институциализируются (не превращаются в социальные институты, контролируемые обществом). Эти проблемы не могут быть решены быстро и тем более не могут быть решены без участия общества, самих граждан. Требуется настойчивая работа и время. Но разве это повод для пессимизма? Тут уместно вспомнить известный анекдот: «-Как сделать английский газон? – Легко. Просто нужно косить траву каждый день. Сто лет подряд». Одна из важнейших задач антикоррупционной кампании - убедить скептиков (и все общество) в том, что заметное снижение уровня коррупции – цель вполне достижимая.

Мотивы сомнений или Мифы о коррупции.

Скептицизм вытекает из общего терпимого отношения к коррупции, которое определяется национальным архетипом и имеет исторические корни. Более чем две трети граждан[2] дают оправдательные определения коррупции, в том числе 24% воспринимают коррупцию как вредную привычку общества (как курение или пьянство), а 44% считают, что коррупция способствует развитию бизнеса или является механизмом компенсации плохих законов. Из положительного или нейтрального определения коррупции следуют различные теории о том, почему борьба с коррупцией бесполезна. Рассмотрим некоторые их них.

«Ничего не надо делать, все само наладится». Сторонники теории ожидания надеются, что коррупция исчезнет по мере экономического развития общества . «Думаю, что все воровство, нарушение законов, проистекают только по одной причине - из-за низкого уровня жизни. Когда наш уровень жизни поднимется до уровня жизни в Германии, тогда можно будет говорить о правонарушениях» - говорит не чуждый политике известный всей стране артист[3]. Некоторая справедливость в этих словах есть: существует обратная зависимость между уровнем коррупции и размером ВВП. Однако сам по себе высокий ВВП не гарантирует решение проблемы. Уровень коррупции снижается потому, что развитые страны имеют больше возможностей для обеспечения «равных шансов», сглаживая тем самым конфликт «цель \ средства» для конкретных индивидуумов. Этот вывод подтверждается многочисленными исследованиями, в том числе, рейтингами Транспаренси интернейшнл, верхние строчки в которых (низкий уровень коррупции) давно и прочно удерживают скандинавские страны. «Скандинавский феномен порождается особыми взаимоотношениями между мотивацией успеха и структурно-дифференцированным доступом к социальным возможностям. Ориентация на достижения тесно, но негативно коррелирует со среднедушевым доходом. Чем богаче страна, тем меньше проявляет себя культурная нацеленность на успех».[4]

Основная слабость теории ожидания в том, что в ней не учитывается динамика коррупции. Давно доказано, что отдельные коррупционеры при отсутствии противодействия постепенно создают коррупционные цепочки, которые в свою очередь складываются в коррупционную систему в масштабах государства. Точнее – в антисистему, потому что результатом ее деятельности будет распад государства. Историк Л.Гумилев, описавший примеры рождения и исчезновения этносов, пишет: «Антисистема подобна популяции бактерий или инфузорий в организме: распространяясь по внутренним органам человека или животного, бациллы приводят его к смерти… и умирают в его остывающем теле»[5]. К сожалению, в современной истории России уже есть немало доказательств разрушительной силы коррупции (один из ярких примеров –события в Кондопоге в 2006 году).

«Бороться с коррупцией бесполезно. На место пойманного взяточника придет новый, который будет брать еще больше». И действительно, в подтверждение последнего тезиса приводятся статистические данные: «В январе 2010 года средний размер взятки и коммерческого подкупа по оконченным уголовным делам составил 23 тыс. рублей, что почти в 2,5 раза выше, чем в 2008 году",а в июле 2010 "средний размер взятки и коммерческого подкупа по выявленным правоохранительными органами преступлениям составил свыше 44 тыс. рублей"[6].

Приведенные цифры требуют комментария. Средняя взятка, о которой идет речь в данном случае – лишь показатель работы правоохранительных органов, которые чаще стали выявлять крупных взяточников. Удивляет легкость, с которой различные СМИ (в том числе весьма солидные) передернули факты. «Ещё одним характерным «итогом» борьбы с коррупцией стало резкое увеличение аппетита мздоимцев», «Российские чиновники подорожали: размер взяток вырос почти в два раза», «Борьба с коррупцией в России: средняя взятка выросла в два раза», «Услуги российских взяточников подскочили в цене в этом году в 2 раза. Средний размер "зарплаты" вымогателей вырос до 44 тысяч рублей» - такие выводы доведены до читателей. По данным социологов (это более верный способ оценить общий размер взяток), «за последние 4 года средний размер взятки в России вырос примерно на 56,7%( 5048 руб в марте 2006 и 8887,4 руб в апреле2010) , что сопоставимо с уровнем инфляции за тот же период в России (около 55,6%)»[7].

К сожалению, мы не можем констатировать, что средняя взятка выросла значительно. И значит, у нас пока нет оснований считать, что потенциальный коррупционер стал выше оценивать риск быть пойманным. Но увеличение активности правоохранительных органов при грамотном освещении их работы рано или поздно должно дать необходимый эффект. При этом стоит отметить, что «риск наказания» в данном случае – категория психологическая, а не математическая, качество описания конкретных историй будет влиять на него больше, чем количество пойманных взяточников. И еще - противодействие коррупции далеко не ограничивается силовыми методами. Обеспечение открытости власти, введение системы предупреждения коррупции (выявление потенциально –коррупционных ситуаций, недопущение конфликта интересов, административные и этические запреты и ограничения для служащих) и создание обстановки неприятия коррупции в отдельных коллективах и в обществе вцелом не менее важны для успеха дела.

«Главные коррупционеры – наверху. На местах ничего сделать нельзя, нет смысла ловить мелких взяточников. Рыба гниет с головы». Данный тезис очень часто (всегда!) приходится слышать, начиная обсуждение местных программ противодействия коррупции с муниципальными чиновниками и депутатами. Возможно, за этими словами стоит оправдание своего бездействия, а иногда и грехов («все берут», «у нас разве коррупция.. вот в Москве… », «они хотят на нас стрелки перевести»). Почему-то часто за этими фразами идут рассуждения о маленьких зарплатах. «Как я могу ловить медработников на взятках? Скажите, как им выживать на их нищенскую зарплату?» - с пафосом заявляет главный врач районной больницы (по совместительству – местный депутат) на заседании рабочей группы по разработке антикоррупционной программы.

Многие представители элиты поддерживают такую позицию. К сожалению, такие взгляды демонстрируют даже религиозные деятели. Проректор духовной академии в одном из российских регионов говорит: «Настоящая коррупция находится на верхах. …Цифры показывают, что к суду у нас, как правило, привлекаются именно мелкие взяточники, для того чтобы спасти крупных. Для того, чтобы обеспечить возможность существования крупных коррупционеров, осуществляются акции по борьбе с коррупцией среди простых людей, которые в наименьшей степени вовлечены в этот процесс. Ведь нельзя же ставить знак равенства между чиновником, который берет многомиллионные взятки за выделение участка под строительство, и преподавателем, который принимает подарки от своих студентов. То же самое относится и к правоохранительным органам, в которых коррупция развита особенно сильно, но карают за нее, как правило, лишь исполнителей. Нельзя ставить знак равенства между научным руководителем, который жестко ставит возможность защиты своего студента от получения взятки, или преподавателем, который вымогает деньги за оценку на экзамене, и преподавателями, которые совершают этот проступок под давлением сложившейся в российской системе высшего образования ситуации. …. Любой ВУЗ сегодня – и государственный, и коммерческий, – стремится сохранить цифры приема для сохранения ставок, и принимает людей, явно неготовых к получению высшего образования. В итоге преподаватели оказываются перед выбором: быть принципиальным и отчислить неспособного студента, навлекая тем самым на себя гнев руководства ВУЗа; либо – включиться в общую систему профанации образования… И мы не можем судить таких людей, ведь все имеют разную степень мужества. Но очень многие преподаватели, не имеющие возможности быть принципиальными, в конце концов, задают себе вопрос: если все равно приходится ставить положительные оценки недостойным студентам, то почему бы не взять с них персональные вознаграждения? Так что это порочная система, которая провоцируется самим обществом. Что касается системы здравоохранения, то тут необходимо проводить четкое различие между врачом, который вымогает деньги, и тем, который принимает добровольные подарки и вознаграждения от пациентов" [8].

Не оспаривая необходимости выявления высокопоставленных мздоимцев , все-таки нужно отметить, что коррупционная система (антисистема) растет снизу вверх. Противодействие коррупции похоже на борьбу с сорняками. Мало вырвать крапиву, нужно вырвать корни. Потакание «маленькой коррупции» неизбежно приведет к большой коррупции. Врача, вымогающего деньги, испортили дарители подарков. Преподаватели, берущие деньги «под давлением обстоятельств» привыкают к ним и стараются расширить список «обстоятельств». Рядовые исполнители, берущие мелкие взятки, становятся начальниками, ведь и чиновник, «который берет многомиллионные взятки за выделение участка под строительство» начинал свою карьеру мелким клерком. Кстати сказать, слово «коррупция» переводится как «разложение, гниение». Фрукт пропадет, если на нем останется пятно гнили – независимо от размера пятна.

Попутно заметим, что фраза «не имеющие возможности быть принципиальным» звучит странно, особенно из уст теолога.

«Коррупция - это социальное явление, она была, есть и будет. Потому и бороться с ней бесполезно». «Если бы коррупция представляла собой какую-то «болезнь» общества, от которой однозначно страдали бы все, то человечество нашло бы те или иные способы излечения от этой болезни» - пишут авторы учебного пособия для студентов престижного российского вуза[9].

В качестве полемики можно сказать, что вообще-то человечество нашло некоторые механизмы противодействия коррупции. Но – продолжим медицинское сравнение - каждое общественный организм ( социальная система) должен выработать собственные иммунные механизмы. Поэтому можно признать отчасти, что коррупция «будет всегда». Отчасти – потому что размеры коррупции в мире меняются. Многие страны научились с ней справляться, многие учатся. Поэтому правильней сказать – когда-нибудь коррупции не будет. Будут постоянные попытки ее возродить.

Соблазну использовать общественное доверие в личных целях может поддаться человек, игнорирующий коллективные ценности и готовый добиваться своих целей любой ценой. Такие попытки останутся единичными и не будут представлять системной угрозы, если у обществе существуют механизмы противодействия коррупции. Коррупцию часто сравнивают с Гидрой, у которой взамен каждой отрубленной головы вырастает две новых. Однако эту легенду стоит прочитать внимательно. Геракл победил чудище не в одиночку. Его товарищ Иолай горящими стволами прижигал места срубленных голов , а богиня Афина открыла Гераклу тайну: у Гидры есть бессмертная голова, которую нужно завалить камнями, чтобы чудовище не возродилось вновь.

Факт того, что «коррупция – это социальное явление» не означает необходимости «встраивания» коррупции в социальную систему. Однако иногда приходится слышать высказывания социологов, оправдывающих существование коррупции, иногда даже представляющих коррупцию как обязательное свойство демократии: «С точки зрения социолога преступление есть нормальное явление. Нормальное постольку, поскольку оно несводимо к произволу преступника, а обусловлено социальными причинами. Причем, эти причины отнюдь не являются свидетельством дефектов социального порядка. Напротив, они коренятся в конструкции этого порядка и являются продолжением его достоинств. А потому являются неискоренимыми и в этом смысле нормальными»[10]. Такая позиция требует однозначного ответа. Легко доказать, что преступность не есть норма («норма – 1. Узаконенное постановление, признанный обязательным порядок. 2. Установленная мера, средняя величина чего-либо»[11]), а преступление (от слова – переступить!) – всегда нарушение нормы, выход за рамки нормального, одобряемого поведения. Продолжением каких достоинств является коррупция, если заметный уровень преступности всегда свидетельствует о «дефектах социального порядка»? Известно, что коррупция присуща странам с различным общественным строем, но зависит от уровня развития государственных и общественных институтов, культуры, морали.

Стоит также помнить, что хоть коррупция как явление «обусловлена социальными причинами», однако каждая взятка - это всегда моральный выбор конкретного человека.

«Коррупция полезна. Коррупция ускоряет работу чиновников и компенсируют недостатки и пробелы законодательства». «Наше общество насквозь пронизано коррупцией. В каком-то смысле коррупция является сегодня фактором развития современного российского общества» - утверждает процитированный выше проректор духовной академии[12]. Преподаватель из другого региона , доктор социологических наук, пишет: «Человек, рожденный в России и проживший здесь большую часть жизни не может не знать, что любой вопрос во взаимодействии человека и власти имеет два пути: он может быть решен с помощью тех или иных коррупционных механизмов (не обязательно банальной взятки) или не решен в принципе. Все исключения здесь можно изучать как уникальные события…Представляется, что рисующим картины коррупционного апокалипсиса в СМИ и не только стоит напрячь фантазию и попробовать нарисовать наличную реальность (с существующей «вертикалью», с господствующим оппортунизмом на всех уровнях управления и т.д.) без коррупции. Апокалипсис будет куда более реальным. Рухнут ВСЕ существующие экономические модели, не выйдут газеты, закроются электронные СМИ, врачи перестанут лечить, а учителя давать хоть что-то своим ученикам. Может быть, прежде, чем бороться с коррупцией имеет смысл подумать, почему она существует, переживая все политические катаклизмы, какую функцию она выполняет в обществе? И тогда совершенно ясными будут два возможных сценария: 1) Полное переконструирование всего государственного и экономического аппарата при сильнейшем противодействии всех членов общества и постоянном риске социального взрыва. 2) Сохранение и институциализация коррупции как важнейшего механизма сохранения стабильности общества».

Это довольно распространенное заблуждение – признание правомерности, призывы к легализации коррупции, когда мздоимство воспринимается как необходимый элемент, приводной ремень в механизме взаимоотношений граждан и власти, источник мотивации для эффективной работы чиновника. «Что плохого? Потребитель оплачивает полученную им услугу, нагрузка на бюджет уменьшается, можно нанять на такую работу компетентных специалистов». Так ли это? Даже не затрагивая вопрос о справедливости распределения общественных ресурсов (которая, конечно же, будет под угрозой в такой ситуации), можно утверждать, что в стратегической перспективе коррупция не создает, а разрушает общественные отношения, в том числе и отношения общественного сектора с бизнесом.

Существуют специальные исследования, доказывающие, что в зависимости от степени развития институциональной среды, от степени соблюдения законодательства о защите собственности, коррупция по-разному влияет на экономику. «В странах с неэффективной системой управления проявляются … значительные позитивные эффекты коррупции: примерно в 20% государств, охваченных нашим исследованием, положительные экономические последствия коррупции по объему составляют более 20% от ограничительных, а в 12 странах первые даже превышают последние. … Подобные результаты позволяют предположить: когда коррупция в масштабах страны способствует росту, прямые кампании против нее могут встретить ожесточенное сопротивление и обернуться дорогостоящим противоборством. В этих обстоятельствах более уместной представляется задача фундаментального улучшения государственных институтов»[13].

Однако, «там, где собственность защищается эффективно, главный экономический эффект коррупции носит ограничительный характер… В государствах с наиболее стабильной ситуацией негативные последствия коррупции превышают позитивные в 50–100 раз. В таких случаях масштабные кампании по прямому искоренению коррупции следует считать полезными»[14].

Отношение «полезного» для экономики эффекта коррупции в России к «вредному» оценено американскими исследователями в 2007 году в 0,53 (вреда коррупция приносит в два раза больше, чем пользы). Несмотря на многочисленные «ляпы» российского законодательства и некоторую его «недружественность» по отношению к гражданину, в целом все-таки нельзя говорить о тотальном и фундаментальном противоречии наших законов здравому смыслу и призывать к их преодолению путем взяток и подкупа. Следовательно, в обстановке укрепления политических институтов и экономической стабилизации можно надеяться на эффективность разумных программ противодействия коррупции.

Идеологи коррупции

Интересно посмотреть, кто озвучивает идеи легализации коррупции, фактически выражая интересы коррупционеров и организованной преступности (преступные сообщества как правило включают в себя «прикормленных» чиновников разного уровня). Наше небольшое исследование показывает, что теории, оправдывающие коррупцию, как правило высказывают представители успешной элиты, в какой то мере заинтересованной в коррупции – не обязательно в качестве получателей взяток, скорее в качестве взяткодателей, имеющие возможность сэкономить время, обойти очередь, получить некую социальную услугу или привилегию, незаконно решить личные и семейные проблемы. Скорее всего, в кругу их общения немало чиновников и псевдопредпринимателей, живущих за счет коррупции, которые в свою очередь могут быть заказчиками и потребителями услуг, производимых «идеологами коррупции». (В скобках заметим, что сами авторы мифов о коррупции высказываются зачастую неосознанно и необязательно будут отстаивать эти взгляды «до последнего», то есть наш ярлык «идеологов» в отношении них весьма условный).

Существует и более откровенная группа «идеологов», сделавших пропаганду коррупции личным бизнесом. В книжных магазинах можно встретить учебные пособия о том, как эффективно давать взятки, в интернете – рекламу бизнес - тренингов, где даются навыки совращения честных служащих. При этом некоторые книги уже выходят вторым изданием, а участие в тренингах стоит немалых денег. Можно только догадываться, кт о покупает такие книги и ходит на эти курсы - агрессивные и неразборчивые в средствах предприниматели или молодые неискушенные люди, искренне внимающие заезжим консультантам. Но очевидно, что эти люди не имеют внутреннего иммунитета против коррупции, позволяющего на уровне инстинктивной реакции оценивать, «что такое хорошо и что такое плохо».

Мы ни в коей мере не призываем к «охоте на ведьм» - мы призываем задуматься о морали. Ранее не приходилось в книжных магазинах встречать книг о том, как совершить преступление. Между тем, дача взятки - это уголовно наказуемое деяние. Стоит сделать оговорку - речь идет опять же о морали элит, о тех, кто издает, продает и покупает эти «учебные пособия» (другие общественные группы на наш взгляд имеют более здоровые взгляды на коррупцию).

Несомненно, понятие «элиты» включает в себя и всю пишущую братию. Так же очевидно, что среди журналистов весьма распространены описанные выше мифы о коррупции. Немногие решаются выступать как «идеологи коррупции», больше распространено ханжеское словоблудие «в русле решений партии и правительства». Встречаются, однако и уникальные примеры, когда журналист, известный как борец с коррупцией и политический деятель , через членов своей семьи участвует в непрозрачной схеме приватизации, добившись получения права собственности на уникальный объект недвижимости на весьма выгодных условиях. И – будучи одним из лидеров журналистского сообщества – судится после этого с журналистом, написавшим о его «подвигах». Будет трудно убеждать в эффективности антикоррупционной кампании скептиков, знающих эту историю.

Журналистские кампании.

В качестве экзотического примера поиска теорий оправдания коррупционных практик можно привести проведенный в одной из уважаемых центральных газет круглый стол, посвященный проблемам выборных глав муниципалитетов, которых «безнаказанно кошмарят спецслужбы». На встречу было приглашено немало авторитетных специалистов в области местного самоуправления и экспертов, занимающихся проблемами коррупции. «Часто коррупция на местном уровне становится вынужденной, вытекающей из всего бюджетного устройства, а иногда при ближайшем рассмотрении выясняется, что главы местных администраций борются с коррупцией более высокого уровня, и в свою очередь эта более опасная коррупция, охватившая в первую очередь правоохранительные органы, стремится уничтожить местное самоуправление» - обобщает автор результаты обсуждения. «По мнению газеты, три героя ее недавних публикаций — по сути, проигравшие борцы с коррупцией. Хотя это не исключает и их собственной коррумпированности: но кто сегодня в России не коррумпирован?» - вопрошает журналист. В качестве рекомендаций было сказано, что « необходимо объявить своего рода мораторий на преследование глав местных администраций. Конечно, это не касается случаев злостных хищений и взяток, но приоритеты должны быть расставлены таким образом, чтобы развитие территорий стало более значимой целью, чем та «борьба с коррупцией», которая сегодня часто становится лишь ширмой, за которой пилят бюджет представители федеральной власти и чавкают «правоохранительные органы». Юристы согласились с тем, что избранные главы местных администраций должны в той или иной мере пользоваться иммунитетом против уголовной репрессии, затрудняющим их преследование».

Ведущим мероприятие было заявлено, что планируется провести несколько круглых столов с широким обсуждением поднятой проблемы, а учитывая, что статья о встрече была перепечатана в различных изданиях, этот проект можно назвать полноценной газетной кампанией. И все бы было хорошо, если бы речь шла о поиске справедливости при расследовании коррупционных правонарушений, о повышении компетентности и профессионализма сотрудников правоохранительных органов (к сожалению, мы вынуждены констатировать, что есть примеры превращения антикоррупционной кампании в кампанейщину, есть и случаи недобросовестной работы сотрудников правоохранительных органов). Однако предложение«закрыть глаза» на коррупцию якобы в интересах муниципального развития дважды неправильно: терпеть коррупцию нельзя в любом случае(почему – уже обсуждалось выше), а связь уровня коррупции и бесперспективности развития территории общеизвестна, все инвестиционные рейтинги включают уровень коррупции как один из важнейших отрицательных показателей. Президент РФ Д. Медведев уверен, что «никакая модернизация неосуществима без борьбы с коррупцией и развития честной конкуренции»[15]. Такое же ощущение есть и у граждан: «Респондентам предлагалось назвать пять признаков, по которым можно понять, идет ли модернизация страны. На первом месте - искоренение коррупции - его отметили 47% жителей России и 73% передовой группы (квалифицированные специалисты или руководители, проживающие в крупных городах, с высокой интернет-активностью и материальным достатком)[16].

Однако идея проведения газетной кампании, в этот раз использованная в неправедных целях, весьма эффективна. Трудно придумать более сильные способы влияя на сознательность граждан . Грамотно проведенная информационная кампания дает возможность добиться ощущения заметного увеличения «риска быть пойманным» у потенциальных взяточников, способствовать радикальному повышению уровня открытости властей, создать обстановку неприятия коррупции в обществе. И главное – кампания может вовлечь граждан в процесс противодействия коррупции, что позволит отчасти решить проблему недоверия граждан властям, а также проблему гражданского контроля и гражданского участия в делах государственного и местного управления.

Реально работающие демократические институты – вот результат антикоррупционной деятельности. Разве этот результат не стоит наших совместных усилий?